В различные эпохи, в различных культурах, у разных людей в зависимости от социальных условий, сложившихся традиций и собственного выбора сложились три основных направления ценностных ориентиров, задающих смысл жизни и обеспечивающих жизнедеятельность человека:

Ориентир на самого себя, уход в личную жизнь становится правилом для эпохи социальных потрясений, неопределенности и непредсказуемости, такой является современная «массовая культура». В рамках общества массовой культуры свобода вырождается в произвол, творчество — в имитацию; польза воспринимается как чистое потребительство, наглость — как просвещенность.

Ориентация на общество возникает, когда уход в личную жизнь не спасает от разложения и деградации ни общество, ни человека в этом обществе. В качестве доминанты объявляется долг. Ориентир на общество предполагает надежду на историческую личность, которая придет и наведет порядок, обеспечит гармонию личности и общества.

Ориентир на потусторонний мир возникает в условиях, когда человек испытывает неудовлетворенность «этой» жизнью, чувствует себя беспомощным перед силами таинственного мироздания, испытывает благоговение перед вечностью и бесконечностью бытия мира. 

Так каков же он, человек, в представлении русских писателей?

Человек - герой пьесы Л.Н.Андреева «Жизнь человека» - «бунтарь, стучащийся в железную дверь темницы жизни». «Искание бесконечного в конечных его проявлениях» настолько сильно у писателя, что едва ли есть хотя бы одно произведение, где бы ни ставились основные вопросы бытия человеческого: о смерти и бессмертии, о цели и смысле жизни, о бессилии человека в борьбе с роком, о природе добра и зла. Мрачно-фаталистическое изображение в пьесе «всей жизни человека, с ее темным началом и темным концом» существует параллельно с утверждением «последнего отчаяния», бунта как единственной возможности бытия. М.Горький об этом писал: «…Вообще ты слишком оголил твоего человека, отдалив его от действительности, и тем лишил его трагизма, плоти, крови». Л.Андреев настаивал на том, что «драмы в жизни человека нет», что это лишь «рассказ о жизни, представление, как живутлюди». Резкие контрасты света и тьмы, бунта и смирения, протеста и мольбы сопровождают Человека от рождения до смерти. Сгущены до предела обстоятельства всей его жизни: юность, бедная и голодная, но окрашенная мерцающей надеждой на счастье; признание, богатство, зрелость, а с ними понимание тщеты славы, коварства подлых и завистливых врагов; крушение иллюзий в старости, нелепая смерть сына; смерь Человека в нищете и бесславии, среди пьяниц с «мертвыми душами» в грязном и мрачном кабаке. С самого рождения Человека финал его жизни предопределен: Некто в сером, «наемный чтец», с «суровым безразличием» читает Книгу Судеб; в его руках оплывает свеча - символ сгорающей человеческой жизни. Человек — жертва и борец в надрывной трагической русской действительности XX века. 

 «Человек – это звучит гордо!» - восклицает герой пьесы А.М. Горького «На дне» Сатин.  Он говорит о том, что человек «выше всего», главнее всего, что он свободен от всего и не нуждается ни в чём: ни в любви, ни во внимании окружающих, ни в сострадании, ни в других подобных чувствах. Они только связывают его, мешают ему двигаться вперёд, к совершенству, а жалость и, следовательно, сострадание могут только унизить человека. Жалость усыпляет бдительность людей, обещая им лёгкую жизнь в будущем, и этим мешает бороться за эту лёгкую жизнь. Сатин считает, что человек достоин только правды. Лишь она способна заставить его осознать весь ужас положения, постараться изменить жизнь к лучшему.

И наконец ещё один уникальный пример - притча Ричарда Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Уже само посвящение в начале книги указывает на то, что речь в повести пойдет о нас, о людях: «Невыдуманному Джонатану-Чайке, который живет в каждом из нас». В определенной мере этот небольшой, глубоко философский рассказ является «обязательной литературой» для каждого, кто начинает заниматься духовной практикой, самосовершенствованием; для каждого, кто желает познавать мир, жизнь, космос, для понимания того, с чем он столкнется на этом пути. Занимаясь духовной практикой, и через время, возвращаясь к этой книге, начинаешь более глубоко и тонко понимать ее смысл. И вот, наступает такой момент, когда становится совершенно ясно: в этой притче нет ни одного лишнего слова. 

Многие грани жизни, которые приоткрываются и становятся очевидными в притче, мы в повседневной суете не всегда готовы сразу признать. Признать то, что все мы «играем» по одним и тем же правилам, по тем, которые описаны в «Чайке». К сожалению, люди, ставящие перед собой цели более высокие, чем карьера, власть, слава или материальное благополучие, обычно «выпадают» из рамок стандартного общества. Из «четко отлаженной колеи», финал которой уже заранее всем известен и не отменим. Вот и Джонатан, конечно, пробовал «играть как все», но его пытливость и огромное желание познать суть жизни не позволили ему это сделать.